*Хозяин не протестовал. Поначалу он был ошарашен и в находился в прострационном шоке, а потом уже лежал связанный в одной из комнат на первом этаже и старался шевелиться как можно тише... Гостиница пустовала, после взрывов и погрома бывшие постояльцы в спешке сбежали от греха подальше, похватав своим вещи и пожитки, так что, после уборки и коротких похорон, заключающихся в паре скупых, очень общих и простых слов, а так же укладывании мертвецов в могилы, команда заняла красивый и, удивительно, пустующий номер и обосновалась в нём - всё равно завтра уплывать.
На рынке была частично закуплена, частично украдена, а частично и просто взята "за крышу" еда и алкоголь, в том числе остатки оленьего окорока, жирные свиные ребрышки, большой круг кровяной колбасы, шмат подсушенной ветчины из-за моря и несколько разнообразным образом приготовленных рыбин. Вдобавок - ковригу хлеба размером с малое круглое окно в гостинице (в которое, к слову, могли бы пролезть пятеро Ней. Одновременно.) Ну и разумеется, вина, и хорошего и так себе, местного и конохского, сухого и полусладкого, вобщем отмечать новый этап жизни Аоки собрался так, как будто этот день будет последним.

В целом, команда Аоки вела себя как самые что ни на есть жизненные "романтики с большой дороги" - они были порой дружны и веселы, грубовато подшучивали друг над другом, и, точь-в-точь как свой главарь, жили будто завтра на виселицу. Их поведение было простым и незамысловатым, если что-то хотелось взять - они брали, набить кому-то рожу, кто не так на них посмотрел - пожалуйста, негодный получал сполна. Порой и не от одного. Им не было никакого дела, до того, какие последствия их ждут - в любой момент вся команда могла двинуться с места в новый район, или вооружившись оружием дать организованный отпор местным толстым охранникам и обленившемуся ополчению с милицией, это была их жизнь, и они к ней привыкли, даже смерть воспринимая просто - как своих товарищей, так и свою, очень ко многим, казалось бы "серьёзным" вещам относясь несерьёзно.

Вечером, когда все собрались в дорогом номере и устроились кто-где, на креслах с высокой обитой спинкой, диване покрытом алой бархатной накидкой, в подушках, ткани которых Ней не могла определить на глаз, но которая сама как будто притягивала к себе взор, маня отдохнуть на ней, так же широком ковре с вышитой картиной соколиной охоты, или за большим прямоугольным резным столом, на котором было разложено, расставлено, и иногда разлито основное количество запасов для вечера.
Аоки расположился почти в центре комнаты, на высоком мягком пуфе, коих незанятых (как и другой мебели) в округе было ещё множество, облокотившись спиной на широкое мягкое кресло и с жестяным стаканом в руке - точно такие же стаканы стояли на столе, один из которых наверняка предназначался Ней. Странно было видеть бутылку из которой наполнялись эти простые стаканы - даже не сведущая в торговле Ней, знала, что бутылка эта стоит по крайней мере как этот номер, контраст был настолько ярок, что мог заставить обычного человека замереть в нерешительности, хотя вся команда, кажется, ничего этого не замечала.

Остановив всех на минуту, до того как все принялись активно есть и пить, Аоки Дайтаро указал Ней на стол со стаканами и мягко, но настойчиво предложил сказать первый тост. Знаковый. Похоже он всё ещё её изучал.*